Остальное потом как-нить допишу.
...В таверне было шумно и весело. Шум и веселье распирали каминный зал изнутри, иногда - в самом буквальном смысле (видите во-он тот пролом в стене? Покосившийся ставень? Видите?). Конец рабочей недели, честные хлеборобы отдыхают - кто как может, кому жбан пива, а кому и жбаном о буйную головушку. Жбаны, кстати говоря, довольно редко выдерживали такие столкновения.
На брезгливом отдалении от шумной публики, откинувшись на спинке крепкого деревянного стула, сидел юноша. Да такой юноша, которому в этой деревушке, и уж точно в этом заведении делать совершенно нечего. Собственно, и лица-то его за капюшоном и волосами (черными, шелковистыми) было не разглядеть - однако разглядеть дорогую ткань и изысканный крой его одежд смогла бы даже полуслепая бабка Собчиха, которой намедни стукнул сто восьмой годок. Что мог забыть молодой аристократ в подобной дыре, собственные господа и аристократы которой (дыры) давно переехали в город, еще когда старая Собчиха в девках ходила?
Похоже, юноша задавался той же мыслью. Вся его поза выражала крайнее омерзение подобной обстановкой. Однако проводить грань между "хочу" и "надо" он научился давно, в своем отнюдь не аристократичном раннем детстве.
- Эй, ты! - голос у юноши был звонкий, мелодичный, но уж больно пренебрежительный. Мальчишка-лютнист вскинулся. - Да, ты... Откуда ты родом?
- Местный я. На свадьбы-поминки, праздники всякие и в соседние деревни зовут - по всей округе брожу, а так - местный я!
- А музыке где учился?
- Дед мой лютнистом был, он и выучил...
- Ну да, куда ж такому оборванцу да в консерваторию - не по средствам будет, а?
- Слышьте, вашбродь! Я, конечно, ни в каких консерваториях не бывал... Но песни у нас в Осянке ничуть не хуже, чем в ином городе бывают!
- Да ну? - голос молодого аристократа излучал скептицизм и недоверие. - Это как пять минут назад, "с гумна - да под юбку?"
Мальчишка обиделся.
- Дык эти другого ничего и не поймут, а мне жрать охота.
- А для меня споешь что-то... "не хуже, чем в ином городе"?
- А заплатите - спою.
- Заплачу... Вот смотря как споешь - столько и заплачу.
Обгрызенная куриная нога со свистом рассекла воздух совсем возле уха мальчишки - мол, чего замолк?! Песню нам, да повеселей, да попохабней! Легкий смешок всколыхнул длинную челку, выбивающуюся из-под капюшона аристократа.
- Пой им, лютнист. А после - зайди ко мне в комнату, споешь, что обещал.
И встал, направившись к деревянной винтовой лестнице, ведущей к гостевым комнатам. Лишь только по дороге бросил подавальщице пару слов да блестящую монетку. Через минуту мальчишка горланил что-то веселое и похабное, в паузах отвлекаясь на возникшую перед ним тарелку с удивительно вкусной, со шкварками, кашей.